[сэр Сергей]

Теперь продолжим о ненарративном кино. Напоминаю - ненарративное кино - кино авторское, оригинальное, не имеющее другой литературной основы, кроме оригинального сценария. Приведу несколько высказываний по этому поводу Питера Гринуэя(собственно создавать коммерческое ненарративное кино удается не многим, Питер Гринуэй некоммерческий режиссер и автор, а, вот Дэвиду Линчу вполне удаются коммерческие авторские сценарии и фильмы)
"Я хочу увидеть кино, которое возникает как таковое изначально, а не вырастает из книги или пьесы.
Я хочу видеть фильмы, сделанные с той свободой, какой пользуется писатель или художник, работая на своем материале, что влечет за собой вопрос о том, так ли уж необходимо для кино — всего кино — выступать средством массового развлечения, как по сей день многие думают.
Я хочу смотреть фильмы, которым уготована более долгая экранная жизнь, чем обычные полгода, и чтобы их можно было бесконечно пересматривать.
Я хочу увидеть кино экспериментальное, размышляющее и новаторское."
Питер Гринуэй.
Кого интерисует лекция Питера Гринуэя в полном варианте могу выслать. Однако, позволю себе привести синопсис написанный самим Гринуэем к одному из пяти задуманных им сценариев.
Немецкий юноша из Фрайбурга, обучающийся живописи, купается в канале за городом Дельфт утром 12 октября 1654 года. Он немец, он верит в пользу холодных ванн для кровообращения и следует гигиеническим советам своего родителя. Он плывет навстречу шпилям и зданиям Дельфта, вырисовывающимся на фоне неба, и ровно в 10.15 с ужасом видит, как город охватывает пламя. Через пять секунд его оглушают три мощных взрыва, а еще через четыре настигает взрывная волна — ее жаркое дыхание опаляет обнаженную кожу. Он становится свидетелем великого дельфтского порохового взрыва.
Взорвавшийся без всякой видимой причины пороховой склад разрушил треть города. Дома и храмы горели два дня. Много жертв. Трое из них — художники. Их имена — ван Эстер, Франс Пек и Карель Фабрициус . В момент взрыва все трое работали в своих студиях. Ван Эстер писал вид канала, Франс Пек — портрет Мариетты, своей жены, читающей письмо, а Фабрициус — жанровую картину под названием «Игра в кегли». У Эстера оторвало обе руки, Франс Пек ослеп, а Фабрициус через восемь часов умер от ожогов. Все трое уже никогда не вернулись к живописи.
Немецкий юноша из Фрайбурга, обучающийся живописи, на ходу натягивая одежду, мчится по полю к городу, чтобы там немедленно прийти на помощь пострадавшим — таскать ведра с водой, качать помпу, вытаскивать из-под развалин раненых, закрывать глаза мертвым, устанавливать заграждения, успокаивать умирающих.
В полевом госпитале, развернутом в стороне от горящих домов, он знакомится с тремя художниками — поит их водой, меняет повязки, выслушивает насыщенные подробностями рассказы о свершившейся трагедии. Он узнает об их последних творениях и поначалу безразлично, а потом с растущим интересом рыщет в развалинах и в конце концов находит сильно поврежденные полотна, которые наводят его на мысль реставрировать их. Они вызывают у него недоумение и непонятное беспокойство. Чтобы разобраться в том, что на них изображено, он расспрашивает авторов. И выясняет, что на пейзаже с каналом ван Эстером нарисована женщина, выбивающая коврик и с легкой гримасой отворачивающаяся от пыли,— это не кто иная, как Мариетта, жена Франса Пека и, очевидно, любовница ван Эстера. Картина Фабрициуса кроме прочего изображает мужчину, который мочится на тачку. «Тачка» — прозвище ван Эстера, полученное им из-за манеры ходить животом вперед. А письмо, которое читает Мариетта на портрете Пека, содержит фразу о том, что Фабрициус ворует чужие сюжеты.
Юный немецкий студент понимает, что каждая из картин свидетельствует о неистовом соперничестве и язвительно-враждебных отношениях художников друг к другу.
Вглядываясь все внимательнее в восстановленные полотна — в том числе и другие, которые ему удалось найти,— он обнаруживает скрытый смысл в изображении горящих свечей, конспиративных сборищ, секретных писем, бочек с порохом и начинает подозревать, что сами художники — независимо друг от друга и всяк на свой манер — приложили руку к ужасному взрыву и что все это трагическое событие печальным и страшным образом было подготовлено.
Между тем оставшиеся в живых живописцы Дельфта, не теряя времени, собираются с силами и начинают крупно зарабатывать, изображая сцены взрыва. Немецкий студент недоумевает, тем более что к нему постоянно обращаются за советами как к свидетелю событий. Он протестует и упрекает художников в отсутствии сочувствия и предосудительном равнодушии, выдвигая обвинение в том, что взрыв явился следствием заговора, организованного художниками Дельфта с целью оживить продажу картин.
Однажды утром мертвое тело студента находят качающимся на воде канала в предместье Дельфта.