[сэр Сергей]

Милая,Клара ! Да…. 20 миллионов, это, конечно бюджет, так бюджет…. За 20 миллионов, простите за выражение, черта лысого и того снять можно, не то, что найти толкового постановщика! Это ведь, на мой взгляд, должно быть сделано классно! Причем, всегда! Потому, что это часть атмосферы фильма, это та правда, без которой нельзя! Вот, я никогда не считал себя большим специалистом в фехтовании, хотя увлекаюсь им и изучаю историческое фехтование (любимое оружие – меч, полутороручный меч, двуручный меч, шпага, любимая эпоха – XI – XII века), но терпеть не могу, когда в некоторых фильмах вместо средневекового европейского боя приходится видеть некую причудливую смесь Кендо, Карате, Шао – Линьского кунг – фу и еще, Бог знает чего! Когда путают кино и комиксы – это, по моему, не совсем правильно. Что касается Волкодава, я постараюсь в ближайшее время оформить собственные соображения и представить их здесь. Хотя, позволю себе привести небольшую рецензию на Волкодава пера Егора Холмогорова (СПЕЦНАЗ РОССИИ N 2 (125) ФЕВРАЛЬ 2007 ГОДА, «ХОЧЕШЬ МИРА? ГОТОВЬСЯ...»)

РОДИЛА ЦАРИЦА В НОЧЬ НЕ ТО…

Посмотрел я шумно распиаренного «Волкодава». Сказать, что фильм мне не понравился – значит очень сильно соврать. Фильм мне очень сильно не понравился. В каком-то смысле это было предопределено теми грязными поносными словами, которые наши новоявленные «язычники» говорили весной того года про чудеснейший мультфильм «Князь Владимир». Тогда среди ритуальных проклятий в адрес христиан, обязательно присутствовала одна надежа на то, что вот снимут «наши» про Волкодава и все увидят языческую патриотическую фэнтези во всем её великолепии.
Ну что ж, патриотическое великолепие действительно красовалось в полный рост. Действие происходит в безусловно очень родном для славян вмещающем ландшафте - горах, которые не очень смахивают хотя бы на Карпатские. Главный город, вокруг спасения которого все и вертится, огромен, но почему-то сложен из неровных и кривых бревен. Поскольку дело было давным-давно, то очевидно предполагается, что наши предки в эти далекие времена ровно бревна класть не умели и были лишены элементарного чувства симметрии (хотя даже в «Руси изначальной» - не самом лучшем опыте «патриотического кино» советского периода, бревна у русичей лежали ровно). Разумеется, все герои лишены в облике, в стиле, в психологии – чего-либо русского, да и специфически славянского там немного. Если что-то и есть, то западнославянское, причем какое-то кислое.
С кинематографической стороны фильм снят так же тускло и никчемно. Все впечатляющие драки происходят исключительно ночью, в темноте, точно создатели фильма боятся, что при свете будет видна вся их ненатуральность. Про диалоги говорить вообще нечего. Отдельные удачные находки в образах, визуальных решениях, тонут в массе вторичного или, что еще обидней, недоделанного и недовведенного брака. Весь фильм – как эти неровные бревна в городе.
Еще раз подтвердилось давнее подозрение, что новоизмышленное «славяноязычество» есть, в большинстве случаев, еще один способ не быть русским, каковых уже изобретено множество от либеральной русофобии и интернационал-коммунизма до «другой России», раскосого евразийства и прочего безобразия. В данном случае, форма «не быть русскими» выбрана весьма лукавая, спрятаться в некое абстрактное западнославянство, в котором нет ни Владимира, ни Святослава и Ольги, ни князя Кия, зато есть горы, людоеды, древние боги и прочие чудеса. При этом ничего родного в подлинном смысле в этом кино не чувствуется, кроме странного амулета Волкодава, - двуглавого орла, почему-то, правда, хеттского по исполнению.
Можно, конечно, сказать, что и такие «безыдейные» сказки нам нужны. Но вот только в том случае, если сделаны без обмана, если в них нет претензий на то, что нам показывается родное, своё. А в этом смысле, из прогремевших фильмов последних лет, «Волкодав» уступает не только «Владимиру», но и, например, «Турецкому гамбиту», после которого любишь своё гораздо больше, да и сделан он не в пример красивей.
Единственное, что обратило моё внимание в фильме в положительном смысле — это ставшая общим местом кинематографа последнего времени оппозиция «хорошее язычество природы – плохое язычество насилия, смерти и властолюбия». Тот же мотив есть и в «Князе Владимире» (в противопоставлении Бояна и Кривжи), и у Гибсона в «Апокалипсисе», где добрым и простодушным обитателям леса противопоставлены жестокие и растленные ацтеки. Но если сравнивать с Гибсоном, в «Волкодаве» эта тема раскрыта, можно сказать, никак, слишком задавлена героическим ницшеанством «сильного человека», который ради демонстрации своей силы, жертвует множеством жизней. Хорошо хоть, в итоге, оказывается стараниями бога-громовержца джедаем со световым мечом. А то совсем всё было бы плохо.
«Волкодав» - увы, неудача. Родила царица в ночь… не то. Даже всенародно любимая блондинка Акиньшина там симпатична, но не более. Будем еще три года, надеюсь – без тридцати лет, ждать настоящей русской кинофэнтези доброго уровня сказок Роу и Птушко…

Что касается времени кадра, то, это совершенно особая категория, причем, совершенно ощутимая зрителем, именно, как атмосфера, та, особая атмосфера того, или иного фильма. Монтаж короткими кадрами далеко не всегда оправдан с художественной точки зрения, потому, что мы сталкиваемся с пространственно – временным разрывом, который, даже, чисто психологически, воспринимается, как набор отдельных картинок, а не раскадрованное пространство с единым временем. Разрыв непрерывности, так сказать, простите за философскую сентенцию.