[Захарыч]

Блин, Граф Д спровоцировал...
Три мелкие вещицы из раннего Захарыча...

Баллада о мужестве

Одного писателя поймали враги и стали пытать.
— Говори!
Но писатель только гордо смеялся в ответ и ничего не говорил.
День и ночь пытали его враги самыми жуткими пытками, но он ни слова им не сказал. Ничего не боялся — ни пыток, ни смерти!
Озлобились тогда враги, озверели и пригласили самого опытного палача.
И связал палач беднягу по рукам и ногам, и стал ему читать газетные отзывы на произведения других писателей из того же города.
«Безусловно, на общем фоне ярко выделяется новая повесть писателя А...» Читать дальше или будешь говорить?
Застонал писатель, но выдержал.
«Также хочется отметить умные и тонкие стихи поэтессы Б...» Будешь говорить?!
Скрипнул зубами писатель, но промолчал.
«...и, конечно же, глубокие, многогранные образы рожденные талантом В...»
И тут писатель впервые заговорил:
— Дешево работаете, гады... Не может быть у него ни таланта, ни глубокой многогранности. Не...
И потерял сознание...
Наши подоспели — отбили.

Директор кормушки

Пегасы рассекали крыльями воздух. Гордо реяли над холмами и на восходящих спиралях уходили к облакам. Иные, подчиняясь безумной отваге седоков, срывались в лихие пике или крутили «мёртвую петлю». А некоторые, опустив усталые крылья, белыми комьями падали на землю, и земля принимала их вместе с седоками. Свист крыльев, ржанье, звон лир и кифар, трепетанье белых хламид...
— Кыш, кыш, окаянные!!!
Человек на земле отчаянно размахивал дрыном с тряпкой.
— Кыш, кому говорят!!! Сегодня корма нет!!!
Было видно, как один из наездников пришпорил крылатого коня, и Пегас круто взмыл вверх и дерзко устремился к солнцу.
— На Москву пошёл, — отметил человек с дрыном. — Ничего, проголодается — вернется. Ишь, разлетались, не иначе к дождю!
— Вы руководитель полетов?
— Ну что вы, — устало и застенчиво сказал он. — Я простой директор кормушки.
И в глазах его... Клянусь — в глазах его на мгновенье отразилось небо и мелькнула тоска...
Но тут заверещала портативная рация.
— Кормушка слушает... Гений Митрич! Прием!.. Я говорю: прием подготовлен, ждем с нетерпением!.. Что, на дом?! Будет исполнено!
...Пыль ровно встала над дорогой. Белая стая носилась в вышине. Кормушка, громыхая, исчезла за холмом.

ПОСЛЕДНИЙ ПРОРЫВ

Мы всё-таки прорвались в светлое будущее. Вломились в него на своих обгоревших танках и отпустили рычаги. Краска пузырилась на броне. На башнях шипели и кучерявились красные звёзды, свастики, орлы-мутанты, рекламы сигарет, Народного банка и гигиенических тампонов.
Будущее было прекрасно.
— Мать моя женщина... коммунизм! — присвистнул командир догоравшей самоходки, увидев вокруг чистый, изумительно свежий коммунизм. Без нищих, без буржуев и фашистов, без эксплуатации человека человеком, без частной собственности на средства производства и тому подобной порнографии. Мир всеобщего равенства, увлекательного общественно-полезного труда и дешёвой доступной колбасы.
«Победа!» — прослезился механик с раздолбанного танка, разглядывая полное торжество свободы и демократии. Демократия была ослепительно хороша: без лагерей, без нищих, без фашистов и коммунистов, с добротной частной собственностью, всеобщим благоденствием, потрясающей свободой слова и дешёвой доступной колбасой. От полного отсутствия воровства кружилась голова.
Артиллерист протёр воспалённые глаза, но всё равно в окружавшем его светлом будущем не было ни одного демократа и коммуниста, ни одного инородца и иноверца. Только здоровая чистокровная нация, могучая держава, генетически стерильное правительство, крепкий порядок и... дешёвая колбаса.
А сзади напирали обгоревшие, грязные и небритые.
— Ребята, правда, что никто не ворует? Не засада ли...
— Боже, да никак государь с великим князем!..
— Ёлки-палки, а прав человека-то, прав человека — как грязи!..
— Мама дорогая, какой-то сплошной Первомай... — восхищенно присвистнул командир самоходки, почёсывая дыру в черепе.
— Ну будя, ребята, ещё успеете налюбоваться, — сказал дежурный архангел. — Сейчас будет санобработка, стрижка, помыв и раздача белой одёжи. Становись! Р-равняйсь! Нале...во! Шаго-ом... ар-рш!