владик, и в заключении, воть вам про вашу улюблэну Катынь.
В результате освободительного похода Красной Армии в советском плену оказалось
454,7 тыс. польских военнослужащих, полицейских и жандармов. Большинство из пленных, в первую очередь украинцы и белорусы, было сразу же отпущено по домам. В лагеря НКВД попало
125 тыс. человек. Из них
до 19 октября 1939 года 40 тыс. также были отправлены по месту жительства. Однако после того, как в ноябре 1939 года польское правительство в эмиграции додумалось объявить
состояние войны с Советским Союзом (Советская историческая энциклопедия. Т.11. М., 1968. С.315), дальнейший процесс освобождения пленных затормозился, что было вполне закономерно.
Больно уж странной вырисовывается картина событий. Как быть, например, с достоверно установленным фактом (его не отрицала даже созданная немцами в 1943 году комиссия), что
поляки в Катынском лесу были расстреляны из немецкого оружия, а именно из пистолетов «Вальтер». Сторонники официальной версии до сих пор не смогли придумать сколько-нибудь внятного объяснения подобному феномену:
зачем чекистам понадобилось закупать импортные «вальтеры», если можно прекрасно обойтись отечественными «наганами». Особенно если учесть, что
в 1937-1938 годах они уже занимались массовыми расстрелами, и никаких «вальтеров» при этом не понадобилось.
Столь же подозрительно выглядят и «найденные в архивах» документы по «катынскому делу». Вот, например, письмо Шелепина Хрущеву, датированное
3 марта 1959 года. В нем говорится, что решение о расстреле поляков было принято
«постановлением ЦК КПСС от 5 марта 1940 года». Все бы хорошо, но
вплоть до 1952 года партия именовалась не КПСС, а ВКП(б). Сторонники подлинности документов возражают: дескать, ничего страшного нет. Дело житейское – что может быть естественнее для члена Политбюро, чем перепутать название своей партии в письме на имя генсека.
Допустим, что это так. Однако главная оплошность не в том, что вместо ВКП(б) указана КПСС, а в том, что
перепутаны ЦК и Политбюро ЦК – инстанции совершенно разного уровня. Центральный Комитет – это несколько десятков, а позднее – несколько сотен человек, чтобы он принял решение, необходимо собрать пленум. Политбюро – высший и оперативный орган руководства, несколько человек.
Согласно официальной версии, 5 марта 1940 года решение о расстреле принимало именно Политбюро.
Во-первых, если бы НКВД действительно устроило массовый расстрел польских офицеров,
ничего плохого в этом бы не было. Как мы помним, за поляками оставался кровавый долг:
во время польско-советской войны ими было зверски уничтожено свыше 80 тыс. пленных красноармейцев. Если отбросить демагогию, то принцип «око за око» действовал, действует и будет действовать. Ничего ужасного тут нет. Именно по этой причине до сих пор не состоялось ядерной войны:
потенциальный агрессор знает, что ответным ударом ему будет нанесен неприемлемый ущерб. Никто, кроме, может быть, самых отмороженных либералов, не будет осуждать советских летчиков, сбросивших в 1941 году бомбы на головы жителей Берлина.
Так и казнь 20 тысяч польских офицеров, полицейских и жандармов явилась бы всего лишь справедливым возмездием. Тем более, что мгновенная смерть от пули в затылок не идет ни в какое сравнение с мучительной смертью от голода и истязаний, на которую были обречены поляками в 1920 году десятки тысяч наших соотечественников.
Во-вторых, несомненно, что часть пленных польских офицеров действительно была в разное время казнена советскими властями. Так, 22 сентября 1939 года был расстрелян командующий Гродненским округом бригадный генерал Юзеф Ольшина-Вильчинский вместе со своим адъютантом.
Однако все эти соображения не отменяют явной «липовости» предъявляемых по «катынскому делу» доказательств.
Тех, кто желает более подробно ознакомиться с данным вопросом, отсылаю к скрупулезному исследованию Юрия Мухина «Катынский детектив», удостоенному в свое время специальной осуждающей резолюции польского Сейма:
http://lib.ru/MUHIN_YU/katyn.txt