[Мария О]

Сообщение от ЛавсториЛТД

можно поподробней вот об этом:

Мне правда интересно, потому что я ничего такого не увидела. Хотя и смотрела не как "документ о войне". У тебя впечатления от просмотра еще свежие, так что наверно нетрудно будет привести 1-2 примера (кроме сцены с бомбежкой моста).

Да почти в каждой сцене было что-то, от чего возникала мысль "Михалков-режиссер еще не умер". Начиная с первой - с тортом у Сталина. Мне нравится, как Михалков атмосферу выстраивает, как у него актеры работают. Как он через ощущения героев (показанные актерами) передает войну - даже там (и тем более там) где военные действия впрямую не показаны. И от этого тоже война становится почти осязаемым, реальным героем, вступающим в самый глобальный из возможных конфликт - выше не бывает - конфликт сил света и сил тьмы в прямом смысле, в каком-то вечном, изначальном смысле. Никогда, ни у кого из режиссеров я не видела, чтобы этот конфликт существовал так явственно, но при этом НАД героями, чтобы герои не сказали бы о нем ни слова. Персонажи-люди ведут свою войну - а эти, незримые колоссальные силы, ведут свою. И этот даже не подтекст, а надтекст разлит везде - и в том, как Михалков рисует характеры, и в том, как выстраивает сцену, и кадр, и в звуках, и в красках, в насекомых, в яблоках... Где-то слишком лобово, а где-то точно и тонко. Но даже слоган "великое кино о великой войне" для меня приобрело иной, гораздо более "великий" смысл. Это кино - о вечной войне, о мета-войне, и о противостоянии ей столь же изначальной силы, мета-добре, прото-добре. Мне не хватает слов, чтобы объяснить, кажется, у философов 20 века об этом было много - у Бориса Андреева.
Михалков создал невероятную вертикальную структуру, когда во многих эпизодах, помимо горизонтали истории (я сейчас не о терминах сериальных) одномоментно существуют микро-частицы космоса - люди со своими ключиками от минской квартиры, со своими люстрами венецианского стекла - и тут же, над ними сгущается, уплотняется большой космос, со своей войной сил света и тьмы, со своими шестернями, перетирающими микро-частички в прах и кровь, но при этом и со своими закономерностями, по которым эти микро-частички могут выжить... Не знаю, я это вижу, для меня это так очевидно - но это трудно, почти невозможно объяснить. Я, честно говоря, не буду даже пытаться объяснять.
Мне не важно - прав Михалков или нет в своих интерпретациях. Мне важно, что он смог передать то, что хотел - художественными средствами. Он пошел по пути, по которому никто до него не шел. Поэтому я и говорю - великий режиссер.