[Радость]

Нет прохода, и давно,
В мире от нахалов.
Мразь и серость пьет вино
Из чужих бокалов.


Есть знакомый один - виртуозно
Он докажет, что можно не жить.
Нет, жить можно, жить нужно и - много:
Пить, страдать, ревновать и любить, -
Не тащиться по жизни убого -
А дышать ею, петь ее, пить!
("День на редкость - тепло и не тает...", 1960)


За меня невеста отрыдает честно,
За меня ребята отдадут долги,
За меня другие отпоют все песни,
И, быть может, выпьют за меня враги.
("За меня невеста отрыдает честно...", 1963)


Так оно и есть -
Словно встарь, словно встарь:
Если шел вразрез -
На фонарь, на фонарь,
Если воровал -
Значит, сел, значит, сел,
Если много знал -
Под расстрел, под расстрел!
("Так оно и есть...", 1964)


Думал я - наконец не увижу я скоро
Лагерей, лагерей, -
Но попал в этот пыльный расплывчатый город
Без людей, без людей.
Бродят толпы людей, на людей непохожих,
Равнодушных, слепых, -
Я заглядывал в черные лица прохожих -
Ни своих, ни чужих.
("Так оно и есть...", 1964)


У нас - у всех, у всех, у всех,
У всех наземных жителей,
На небе есть - и смех и грех -
Ангелы-хранители.
И ты, когда спился и сник,
И если головой поник,
Бежишь за отпущеньем, -
Твой ангел просит в этот миг
У Господа прощенье.
("У нас - у всех, у всех, у всех...", 1965)


У братских могил нет заплаканных вдов -
Сюда ходят люди покрепче,
На братских могилах не ставят крестов...
Но разве от этого легче?!
("Братские могилы", 1963, ред. 1965)


В землю бросайте зерна -
Может, появятся всходы.
Ладно, я буду покорным -
Дайте же мне свободу!
Лили на землю воду -
Нету колосьев, - чудо!
Мне вчера дали свободу -
Что я с ней делать буду?!
("Дайте собакам мяса", 1965)


Возвращаются все - кроме лучших друзей,
Кроме самых любимых и преданных женщин.
Возвращаются все - кроме тех, кто нужней, -
Я не верю судьбе, а себе - еще меньше.
Но мне хочется верить, что это не так,
Что сжигать корабли скоро выйдет из моды.
Я, конечно, вернусь - весь в друзьях и в делах -
Я, конечно, спою - не пройдет и полгода.
("Прощание", 1966)


А люди все роптали и роптали,
А люди справедливости хотят:
"Мы в очереди первыми стояли, -
А те, кто сзади нас, уже едят!"
Им объяснили, чтобы не ругаться:
"Мы просим вас, уйдите, дорогие!
Те, кто едят - ведь это иностранцы,
А вы, прошу прощенья, кто такие?"
("А люди все роптали и роптали", 1966)


Подымайте руки, в урны суйте
Бюллетени, даже не читав, -
Помереть от скуки! Голосуйте,
Только, чур, меня не приплюсуйте:
Я не разделяю ваш Устав!
("Подымайте руки, в урны суйте...", 1966)


Красивых любят чаще и прилежней,
Веселых любят меньше, но быстрей, -
И молчаливых любят, только реже,
Зато уж если любят, то сильней.
Не кричи нежных слов, не кричи,
До поры подержи их в неволе, -
Пусть кричат пароходы в ночи,
Ну а ты промолчи, промолчи, -
Поспешишь - и ищи ветра в поле.
Слова бегут, им тесно - ну и что же! -
Ты никогда не бойся опоздать.
Их много - слов, но все же если можешь -
Скажи, когда не можешь не сказать.
("Красивых любят чаще и прилежней...", 1968)


Из-за елей хлопочут двустволки -
Там охотники прячутся в тень, -
На снегу кувыркаются волки,
Превратившись в живую мишень.
Не на равных играют с волками
Егеря - но не дрогнет рука, -
Оградив нам свободу флажками,
Бьют уверенно, наверняка.
Волк не может нарушить традиций, -
Видно, в детстве - слепые щенки -
Мы, волчата, сосали волчицу
И всосали: нельзя за флажки!
Наши ноги и челюсти быстры, -
Почему же, вожак, - дай ответ -
Мы затравленно мчимся на выстрел
И не пробуем - через запрет?!
Волк не может, не должен иначе.
Вот кончается время мое:
Тот, которому я предназначен,
Улыбнулся - и поднял ружье.
Я из повиновения вышел -
За флажки, - жажда жизни сильней!
Только сзади я с радостью слышал
Удивленные крики людей.
Идет охота на волков, идет охота -
На серых хищников, матерых и щенков!
Кричат загонщики, и лают псы до рвоты,
Кровь на снегу - и пятна красные флажков.
("Охота на волков", 1968)


Да, правда - тот, кто хочет, тот и может,
Да, правда - сам виновен, бог со мной,
Да, правда, - но одно меня тревожит:
Кому сказать спасибо, что - живой!
("Подумаешь - с женой не очень ладно...", 1969)


Словно мухи, тут и там
Ходят слухи по домам,
А беззубые старухи
Их разносят по умам!
("Песенка о слухах", 1969)


Вот кто-то решил: после нас - хоть потоп,
Как в пропасть шагнул из окопа.
А я для того свой покинул окоп,
Чтоб не было вовсе потопа.
Разрывы глушили биенье сердец,
Мое же - мне громко стучало,
Что все же конец мой - еще не конец:
Конец - это чье-то начало.
("Сыновья уходят в бой", 1969)