Trobar - искусство находить слова

[ЛавсториЛТД]

ПодписУюсь. А если кто не вынес градуса духовности - пусть идет в... сад. Алхимика вообще сюда больше не пущать, а то ишь, моду взял - без галстука в приличное общество

[Алхимик]

Сообщение от ЛавсториЛТД

Алхимика вообще сюда больше не пущать, а то ишь, моду взял - без галстука в приличное общество

Дык, я ж это, того, в кедах, галстуки не полагаются. Зато есть платок, чтобы утирать слёзы умиления, и стилизованное пенсне, сделанное из лупы, чтобы ещё лучше впитывать в себя исторические справки.

[Жукова Светлана]

сэр Сергей, но слава Ричарда росла не только у христиан, но и мусульман. Говорили, будто сарацинские матери, если дети шалили, пугали их королём Ричардом. В Яффе, которую Львиному Сердцу удалось отвоевать одновременно с несколькими прибрежными городами и где враги рассчитывали застать его врасплох, он сражался почти без доспехов и, попеременно вводя в бой копейщиков и стрелков из арбалета, он сумел, сражаясь один против десяти, обратить в бегство войска Саладина.

Да, Иерусалиму суждено было остаться не отвоёванным. Что касается Ричарда, то он, осознав своё полное, или почти полное бессилие против войск Саладина, чему виной была малочисленность его собственной армии, мог только проклинать измену короля Франции

[сэр Сергей]

Жукова Светлана, кстати, лично я, так и не встретил в литературе внятной версии о том, почему Филипп пошел против Ричарда.

[Жукова Светлана]

сэр Сергей, да Вы что?! Вправду не знаете?! Обязательно расскажу. Только сейчас - спать. Мне вставать завтра пол-пятого. И работать два дня подряд. Но, надеюсь, рассказывать начну. Но это очень долгая история...

[сэр Сергей]

Жукова Светлана, не то, чтобы не знаю. Версий множество.

[Алхимик]

Сообщение от сэр Сергей

не то, чтобы не знаю. Версий множество.

Гугл знает всё, версия найдётся.
Только, раз уж вы пытаетесь серьёзно говорить о крестовых походах, почему рассматриваете эту проблему однобоко? Почему цитируете только работы европейских авторов?
Понимаю, чтобы изучить труды хотя бы Амин Маалуфа и узнать их мнение о походе Малик Рида, понадобится некоторое время, которого у занятого человека просто нету.

[Жукова Светлана]

сэр Сергей, насколько могу судить из того, что я прочитала, я сделала вывод, что Филлип Август никогда не был Ричарду настоящим другом или даже просто честным союзником. Хитрый, как лис Филипп использовал Ричарда в противостоянии с Генрихом Плантагенетом. Это была борьба за власть, за земли, за корону. Ричард не был дураком и тоже действовал в своих интересах, когда шёл против отца, но до Филиппа ему было далеко.

Началось всё тогда, когда Алиенора добилась развода с Людовиком VII, которого презирала и вышла замуж за человека, которого искренне полюбила - Генриха Плантагенета и стала королевой Англии в 1154 году.

Режин Перу пишет, что Алиенора, едва выйдя замуж за Плантагенета родила мальчика, потом другого (Генриха младшего), потом третьего (Ричарда в 1157 году), потом Жоффруа. Несчастный король Франции произвёл на свет только дочь - Маргариту, которая почти сразу после рождения была помолвлена с Генрихом Младшим.
И правда, английской королевской чете всё удавалось. Вассалы, исстари непокорные Аквитанскому герцогству - без малейшего сопротивления признавали их власть. На Пасху 1158 года в Ворчестере, в присутствии самых знатных сеньоров Англии и Уэльса состоялась вторая коронация, ещё более торжественная чем первая, что была в Вестминстере четырьмя годами раньше. Генрих уверенно становился самым могущественным из правителей. А ведь Людлвик VII был его сюзерен!
Брат Генриха - Жоффруа скончался. Скончался и его наследник. Это дало повод Генриху потребовать от короля франции титул сенешаля Бретани. Людовик VII, смирившись, пожаловал ему этот титул.
Не зря Генрих и Алиенора делали ставку на женитьбу своего сына Генриха Младшего на французской принцессе - Маргарите. Этот союз зарание осуществлял союз двух корон. Генрих мог стать королём новой империи, которую основала бы именно Алиенора, выйдя замуж за Плантагенета. Она об этом и мечтала. Ясно, что за чувства испытывал король Франции и как он ждал рождения наследника!

[Жукова Светлана]

В августе 1165 года у короля Франции родился долгожданный сын. Он был назван Филлипом.
В 1169 году Генрих Плпнтагенет совершил впечатляющий поступок - на встречу межу ним и Людовиком он привёз троих своих сыновей. Все трое должны принести оммаж Людовику VII, обещать быть его верными вассалами в предназначенных для них континентальных провинциях: Генрих Младший - в Нормандии, Мене и Анжу, Ричард - в Пуату и Аквитании, а Жоффруа - в Бретани. При жизни он разделил владения. Алиенора, которая к тому времени уже была предана мужем (Генрих завёл любовницу), была этому только рада и мечтала теперь только об одном: привести к власти своих детей.
И она конечно с радостью узнала, что Генрих по собственному побуждению решил короновать в июне 1170 года своего старшего сына, Генриха Младшего. Конечно, эта коронация произошла не просто так. Генрих хотел досадить непокорному епископу Кентерберийскому, которому одному принадлежало право короновать английских королей, но дело обернулось Алиеноре на руку.

[Жукова Светлана]

Что это было ошибкой Генрих Плантагенет понял довольно быстро. На Ассамблее в Лиможе в 1159 году, когда он хотел выделить своему младшему сыну Иоанну часть из владений старших сыновей, Генрих Младший вступил с ним в открытое противостояние. Это Было ударом для теряющего власть короля. В тот момент, когда Генриху казалось, что он достиг вершины своего могущества, его старший сын открыто восстал против него, заручившись покровительством короля Франции - Людовика VII. Генрих Младший сбежал и укрылся при дворе короля Франции. На просьбу вернуть сына, Людовик ответил: - Король Англии здесь и ничего не просил у меня в этот час.
Конечно, это говорит о хитрости и дальновидности Людовика. Для того, чтобы усилить свою власть, нужно было внести раздор в стан противника, а главным противником для Людовика VII всегда был Генрих Плантагенет.
Филиип Август унаследовал от отца его хитрость и дальновидность. Поэтому, после смерти Генриха Младшего (от болезни) уже Филипп старался сблизиться с Ричардом - наследником Английского престола. Ведь если хочешь победить врага, узнай его слабые стороны. А как это сделать лучше всего? Надо с ним подружиться!

[Жукова Светлана]

Ричард и его брат Жоффруа боролись с отцом. Масла в огонь этой борьбы умело подливал теперь Филипп Август. При его дворе на турнире (случайно) погиб Жоффруа. Остался один Ричард из сыновей Генриха и Алиеноры. Иоанн пока в расчёт Филиппом не принимался. И Ричард объявил отцу войну. Может быть он и мстил ему за Мать, которую Генрих в это время держал в заточении. Но все видели, что Ричарда и Филиппа Августа связывает теснейшая дружба. Они ели из одного блюда, спали в одной постели, появлялись вместе на всех прирах и ассамблеях.
Добила Генриха известие о том, что его младший сын, любимый, Иоанн возглавляет список предавших его сеньоров. И после того, как ему пришлось участвовать в военных действиях против собственного сына ( который сражался с ним вместе Филиппом Августом), король умер в 1189 году. Королём Англии стал Ричард Львиное Сердце.
Теперь очевидно, почему Филипп покинул Ричарда одного в третьем крестовом походе. Это было заранее готовившееся предательство. Филипп вернулся в европу и начал непримиримую борьбу теперь уже с Ричардом - новым королём Англии и извечным врагом.

[Жукова Светлана]

Бертран де Борн

"Пусть скажут Вам дурное про меня
Пусть буду ими даже проклят я!
Не верьте им! Их речь полна обмана!
Подругою останьтеся Бертрана!

Без вас тоскую! Уж поверьте мне
И если скажут, то солгут вдвойне
Что весело мне быть с подругой в ссоре
Мне вдалеке от Вас - не жизнь, а горе!

Льстецы всегда напраслину несут!
Не верьте им! Они ведь просто лгут
Что у другой искал я поцелуя
Что в жизни я до Вас любил другую!

Что и без Вас мне мил и нужен свет!
В нём радости без Вас Бертрану нет!
Они ведь лгут, что я не Вам пою
И Вас я всей душою не люблю!"

Эти строфы характеризуют Бертнана де Борна, как человека пылкого, страстного, использующего для достижения своих целей слово меткое и саркастичное. Особенности его произведений заключаются в замечательной сжатости речи, и её образности:

"... Когда с щитом я еду за спиной
Пускай меня продует ветер злой;
Пускай галоп меня в труху истреплет;
Пусть конюх мой, напившийся вина
Порвёт узду, ослабит стремена,
Не уступлю дорогу я врагу!
От смерти я самой не побегу!
Я встану перед ней, подняв свой щит!
И он меня от смерти защитит"...

Бертран был другом Ричарда в молодости. Но тоже преследовал в этой дружбе свои интересы. Он пытался использовать Ричарда и его братьев в борьбе за своё наследство - замок Аутафорт. Он сыграл большую роль в том, что сыновья Алиеноры пошли против отца. Он писал искромётные сирвенты, разжигая вражду. Ведь словом можно сделать очень много. И Бертран сделал.
Печально, но из всего того, что я прочитала, я сделала вывод, что Ричарда по-настоящему любила и всю жизнь боролась за его счастье только Алиенора. Ричард был её любимым сыном. И самое ужасное это то, что ей предстояло его пережить...

[Жукова Светлана]

В О И Н Ы Х Р И С Т А


Год 1191. Стотысячная армия крестоносцев движется вдоль узкой равнины изрезанной
ручьями и болотцами. Справа от нее необозримая, блестящая на солнце гладь моря. Слева-
изрезанные ветром хребты Наплузских гор. Предводитель крестоносцев Ричард - сын Ген-
риха II Плантагената совершенно взмок под беспощадными лучами южного солнца и, сняв
тяжелый шлем держит его на луке седла. Вся армия, и закованные в броню рыцари, и их
облаченные в кольчужные доспехи кони изнемогают от жары. Чуть позади Ричарда и немного в стороне от основной колонны едут два рыцаря. Один из них пожилой, другой совсем молодой. Тот, что постарше, стойко переносит трудности пути и единственное, что позволят себе - это поднять железную пластинку, прикрепленную к шлему и служащую для защиты глаз и носа во время боя. Молодой, не выдерживает жары и снимает шлем. Вслед за тем, он снимает с головы и капюшон кольчуги.
Пожилой рыцарь критически смотрит на молодого и говорит:
- Советую потерпеть, Симон. - Рыцарь переводит взгляд на близкие горы. - Лучше свариться заживо под этим дьявольским солнцем, чем получить в лицо копье сарацина. Эти горы опасны.
- Вы так считаете, де Веле? Что ж, пожалуй, вы правы. Хотя… вряд ли в такую жару
можно ожидать засады. Разве только неверные слеплены Создателем из другого теста
и из них это солнце не способно выжать последние соки, как из нас.
- Они родились под этим солнцем, юноша. А мы - нет. То, что для нас мука, для них
повседневная жизнь. Мы не на своей земле. Никогда не позволяйте себе забывать об
этом, если хотите остаться в живых в этом походе.
- Вы хотите сказать, мой друг, что мы должны быть готовы к любой неожиданности?
- Да, Монфор. Поверьте старому вояке, если мы хотим победить и получить все те блага, которые нам обещал Его Святейшество Папа, мы должны научиться предугадывать действия мусульман. А для этого, мы должны научиться мыслить, как они.
- Возможно, Вы правы, Веле. – Монофор, со вздохом, натягивает капюшон кольчуги и вновь надевает шлем. - Но мы пришли в эту землю для того, чтобы выполнить волю Создателя. Он ведет нас. И Он защитит свое воинство. Если нет, то я согласен умереть!
- Не кажется ли Вам, мой друг, что Вы еще слишком молоды для того, чтобы, с такой
легкостью, соглашаться на смерть?
Симон де Монфор, заслонившись от солнца рукой в железной перчатке, всматривается вдаль, где, у самого горизонта, виднеется роскошный восточный город под названием
Асур. Между городом и войском крестоносцев равнина заполнена несметными полчищами воинов Аллаха.
- А вот и Саладин с армией, наверное, раза в два большей, чем наша. Кажется, наставник, что наступает время для проверки наших теорий. Если я, не убоявшись смертельной раны, брошусь один в самую гущу сарацин, буду биться до тех пор, пока не кончиться сражение и останусь невредим, то Вы, наконец, поверите в то, что Христос и только Он один может отнять жизнь у своего защитника! И только Он один может сохранить ее. Все зависит от того, насколько ценен воин с точки зрения Бога.
Рыцарь де Веле, который, при ближайшем рассмотрении оказывается ни кем иным, как
отцом маленького Пайре, качает головой и говорит:
- Как знаете, Монфор, но, по-моему, с точки зрения Бога, вера и гордыня не совсем одно
и то же…
В этот момент предводитель крестоносцев Ричард поднимает руку и останавливает свою
армию.
- Христово воинство! - громовым голосом произносит он. - Вот враг, которого мы так долго
искали! Пришел час доказать наконец, что вера наша не ослабела, не дремлет, усыпленная роскошью жизни и сладкими песнями трубадуров! Христос, страдая, взывает к нам из Святой Земли! Так умрем же за Него!
- Умрем! Умрем! - раздается хор голосов.
- Построиться в колонну по пять рядов! - продолжает орать Ричард.
- В пять рядов! В пять рядов! - несется со всех сторон и армию крестоносцев охватывает
предбоевая лихорадка. От недавней сонной беспечности не остается и следа - крестоносцы
быстро строятся. Де Веле, вполголоса обращается к Монфору:
- Держитесь справа, мой юный друг. В этом бою я буду вашим Агелом - хранителем.
- Чем я заслужил это?
- У меня сын не многим младше Вас, Симон.
- Вперед! На мусульман! - продолжает орать Ричард, и ряды крестоносцев начинают движение. Опустив железные пластины на лица и, прикрываясь щитами, они выставляют вперед пики и, постепенно убыстряя ход коней, стройными рядами приближаются к армии Саладина.
Но, прежде чем добраться до противника, крестоносцам нужно преодолеть, трудно проходимый для конницы, участок холмистой усыпанной обломками скал местности. Расположенный между горами и морем, он является самым узким участком, который христианам необходимо преодолеть на пути к Асуру. Король Ричард, скачущий во главе войска, видит только врага впереди и скачет уже во весь опор. Молодой Монфор старается не отстать от короля, и нетерпеливо погоняет лошадь. Де Веле упорно держится слева, параллельно движению лошади Монфора, не забывая внимательно поглядывать на приближающиеся, усыпанные камнями и скальными обломками, откосы.
И вдруг, истошный крик: «Сарацины!» разрушает стройные ряды крестоносцев. Летящий
откуда-то с задних рядов, он заставляет круто затормозить Ричарда и приводит в смятение
войско.
- Нас обошли! - в досаде вскрикивает Монфор!
С горных склонов, в авангард армии христиан ударяют отряды мусульман.
- Развернуться! - командует Ричард.
- Нельзя! - кидается к нему Монфор. - Саладин только этого и ждет!
Ричард, быстро взглянув на Монфора, пытаясь оценить обстановку, всматривается в свалку
позади. Монфор, не дожидаясь команды короля, командует:
- К Асуру! Победа, или смерть!
Выкрикнув это, он поднимает коня на дыбы и продолжает:
- Крестоносцы, вперед!
Конь Монфора едва успевает опуститься на четыре ноги, как в воздухе раздается свист
копья, направленного рукой сарацина, из-за ближайшего камня прямо в горло молодому рыцарю. Но де Веле оказывается рядом и успевает подставить щит. Копье со звоном отскакивает от него. Монфор видит его движение, но не успевает поблагодарить. Он один бросается вперед, где под стенами Асура его ждет слава, или смерть. Де Веле бросается следом.
Бой в тылу продолжается. Половина армии смотрит на Ричарда. Король смотрит вслед удаляющимся, и кричит:
- К Асуру! Вперед! - Пускает коня в галоп и быстро нагоняет Монфора и Веле.
Почти вся армия включается в атаку вслед за Ричардом.
Ричард обгоняет де Веле и Монфора и первым врезается в ряды сарацин. Вслед за ним,
сминая все на своем пути, в неистово орущую толпу, врезается тяжелая конница крестоносцев. Начинается битва. Сарацины, те кто не был выведен из строя этой первой атакой, с кривыми обнаженными ятаганами, лезут со всех сторон. Ричард, похожий в своей
ярости на огромного разъяренного медведя, работает мечом с ловкостью и силой профессионального дровосека. Монфор держится рядом с ним, прикрывая спину короля. Де Веле рядом не видно.
- Ваше имя? - бросает Ричард, обращаясь к молодому рыцарю, слегка поворачивая к нему
голову и, одновременно, разрубая, внезапно появившегося рядом всадника-сарацина, одним
ударом, от макушки до самого седла.
- Граф де Монфор. - отвечает молодой рыцарь, вгоняя меч в грудь очередному сарацину.
- Я запомню Вас, граф… - отвечает Ричард, но оттесняемый мусульманами, быстро исчезает из поля зрения.
Монфор сражается яростно и умело. Скоро рядом с ним образуется целая гора
окровавленных тел. Но, неожиданно, один огромный полуголый мусульманин на черном как смоль, взмыленном жеребце, отнятой у какого-то крестоносца пикой, выбивает Монфора из седла. Монфор, с грохотом падает и, скованный тяжестью доспехов, не может сразу встать. Мусульманин спрыгивает с коня, отбрасывает пику, выхватывает изогнутый полумесяцем ятаган и, со звериным рычанием заносит ее над Монфором.
- Монфор! - диким голосом кричит, вовремя подоспевший де Веле и подставляет меч
под удар сабли.
Сарацин издает нечто похожее на волчий вой и начинает сражаться с Веле.
Монфор, воспользовавшись небольшой передышкой, данной ему товарищем, наконец ухитряется встать на колени и, в тот момент, когда сражающиеся оказываются прямо над ним, вонзает меч в живот мусульманина.
И, в этот же момент, Монфор видит, как Веле скрывается под грудой, насевших на него со всех сторон, мусульман.
- Жауме! - орет Монфор и бросается ему на помощь, но тяжелая, с острыми шипами булава в руке очередного сарацина, обрушивается на голову молодого рыцаря, с начала обдавая
окружающих водопадом сверкающих брызг от разбитого стеклянного шарика, затем, сминает конической формы шлем и с глухим стуком встречается с черепом, защищенном только капюшоном из тонких, но довольно плотно пригнанных друг к другу колец. Последнее, что видит Монфор в этом бою, это то, как на поле боя падает завеса тьмы.


1191 год. Равнина под Асуром. Поздний вечер. Битва закончена. Земля покрыта разодранными знаменами, переломанными копьями, брошенными мечами и бесчисленными трупами. Повсюду, то здесь, то там виднеются костры с кучками расположившихся вокруг них крестоносцев. Через поле недавней брани идет де Веле. В одной его руке, кажущийся теперь лишним, потемневший от крови, обнаженный меч. В другой - горящий факел. Голова его не покрыта и видно, что он кого-то ищет. Проходя над очередным поверженным телом, он наклоняется и, освещая его светом факела, тщательно всматривается в лицо. Наконец, он находит того, кого
искал.
Де Веле порывисто наклоняется, переворачивает тело, вслушивается, пытаясь обнаружить в нем признаки жизни и, видимо, обнаружив их, смачивает платок водой из фляги и начинает
осторожно стирать засохшую кровь с лица раненого рыцаря.
- Ну вот, ну вот… - бормочет де Веле в то время, как из-под кровавой маски показывается
лицо Симона де Монфора, - Главное, что ты жив… Жив…
Монфор открывает глаза и пытается ощупать свою голову.
- Спокойно, сынок, - останавливает его де Веле. - Рана не смертельна. Если только, не попадет грязь. Я, только что, промыл. Так что не надо ее, пока, трогать.
Монфор опускает руки.
- Жауме? Это Вы? Вы живы?
- Я-то? Жив, жив. На Ваше счастье…
- Простите меня. Простите мне мои слова, Веле. Я вел себя безрассудно и, если бы не Вы…
- Полно, Симон…
- Я прекрасно видел, как Вы заслонили меня от удара копья и знаю, кому принадлежит меч, отбивший ятаган сарацина… Только…
- Что «только», Симон?
- Почему это были Вы, а не Бог?
Де Веле пожимает плечами.
- Да не все ли Вам равно? Вы живы и этим все сказано!
- Вы правы. Пути Господни неисповедимы и, как знать, может быть именно Он и направлял Вашу руку…
Де Веле всплескивает руками, но спорить с раненым не решается.
- А чем кончилось сражение? - спрашивает его Монфор.
- Мы победили. Благодаря Ричарду. Он так дрался, что один обратил в бегство весь левый
фланг армии Саладина. Я слышал, как его называли «Львиное Сердце».
Внезапно, из-за спины де Веле появляется огромный рыцарь и обращается к раненому:
- Граф де Монфор?
Монфор пытается встать, но слабость не позволяет ему это сделать. За него отвечает друг:
- Да, ваше Высочество, это его имя.
Рыцарь снимает шлем и становится видно, что это король Ричард. Король переводит взгляд на старшего рыцаря.
- Он будет жить? – спрашивает Ричард.
- Да. Удар пришелся немного вскользь. Но, если бы не шлем и кольчуга…
- Хорошо, - прерывает его Ричард, - разрешаю ему покинуть войско и отправиться на излечение. Ваше имя? - обращается он к де Веле.
- Барон де Веле из Жеводана.
- Позаботьтесь о графе, барон.
Принц Ричард протягивает руку и, после того, как убирает ее, в руке де Веле, который,
с почтением отвечает на рукопожатие, остается золотой перстень с огромным рубином.
Де Веле поднимает удивленный взгляд на короля, который уже разворачивается, чтобы
уйти. Он делает несколько шагов и, внезапно развернувшись, как будто невзначай, говорит:
- Да, барон, я очень надеюсь на то, что граф де Монфор оправится от своих ран. Но еще
больше я надеюсь на то, что больше никогда не увижу его в своей армии.
- Я понял Вас, Ваше Величество. – отвечает де Веле, делая легкий поклон.
Ричард удаляется. Де Веле пристально смотрит ему вслед.